Переломным в репрессивной политике советского государства стал 1937 год. Ряд партийных решений вывели ее на новый уровень, когда физическое уничтожение людей достигло беспримерных масштабов. Изданный 30 июля 1937 г. оперативный приказ Наркома внутренних дел Н. И. Ежова № 00447 определил порядок, сроки и масштабы репрессий «антисоветских элементов». Значительную категорию репрессированных составляли мусульманские служители культа и их родственники, которые обвинялись по различным сфабрикованным делам.
Примером типичной фабрикации тех лет является дело Бардымской мусульманской повстанческой организации. Оно было заведено в ходе «кулацкой операции» в августе 1937 г. на видных мусульманских деятелей, учителей, колхозников и единоличников, всего было арестовано 28 человек. Эта группа обвинялась в том, что составляла контрреволюционную организацию, действовавшую с 1930 г., которая ставила целью подготовку восстания в момент начала войны СССР с одной из капиталистических держав. В материалах дела указывалось, что в районе со времен гражданской войны осталось оружие, которое предполагалось использовать в момент восстания. Арсенал, по показаниям свидетелей, состоял из: «один пулемет, четыре ящика патронов и винтовок и 2-3 воза оружия», который, якобы, хранился в Краснояре. Одной из главных преступлений группы было «проведение подпольных собраний» с целью возвращения мечетей.
Анализ дела показывает, что основанием для отягощения приговора послужило ходатайство группы перед ЦДУМ г. Уфы о возвращении во 2 Краснояре мечети, отведенной под культурное учреждение, что «дискредитировало местную власть». Следует отметить, что по состоянию на 1 января 1937 г., из 64 культовых зданий функционировало лишь 7 мечетей и одна церковь в с. Печмень. В 1 и 2 Краснояре действовали 4 мечети, которые были закрыты 1 апреля 1937 г. по решению облисполкома, с соблюдением всех формальных требований и переданы под детские учреждения.
Дело было основано на противоречивых показаниях свидетелей и оперативных материалах. Формулировка обвинения была стандартной: ведение террористической пропаганды, развал колхозов путем организации вредительских актов и дезорганизации трудовой дисциплины, воспитание молодежи в контрреволюционном духе, популяризация фашистских идей. Актами вредительства служили примеры свидетельских показаний: против учителя Киекова Хамата — в поджоге школы в д. Батырбай, антисоветских высказываниях. На жителя д.Султанай Акманаева Нуруллу — о «выведении из строя льнотеребилки». Другой фигурант — Балтаев Кавый, уроженец д. Чалково, обвинялся в контрреволюционной агитации, в том, что находясь в «плену в Германии, учился в школе «Веснодорф», где от русского офицера получил предложение записывать жизнь в СССР. Вел среди колхозников агитацию, что в Германии крестьянам живется лучше, восхваляя фашистский строй». А жителю д.Султанай Кариеву Закию, бывшему мулле, выдвинули обвинение за фразу: «По новой конституции нам можно вступать в колхоз, вот теперь мы потихоньку развалим колхоз и перейдем к старому порядку». В обвинительном заключении не забыли указать участие в белом движении, наличие судимости, связь с выселенными кулаками, тем самым доказывая шпионскую деятельность организации.
Постановлением тройки УНКВД по Свердловской области от 15 сентября 1937 г. 26 из них были приговорены к расстрелу, двое — к 10 годам заключения. Через 20 лет, в 1958 г., все члены вымышленного дела были реабилитированы. В материалах о реабилитации указывалось на грубые нарушения, необъективность в допросах свидетелей и обвиняемых. Главный вердикт: «контрреволюционно-повстанческая организация фактически не существовала и проведение обвиняемыми антисоветской деятельности не доказано».
Как свидетельствуют архивные и полевые материалы, практически никто из мулл и священников, репрессированных во второй половине 1930-х годов, домой не вернулся. По архивно-следственных делам, хранящимся в ПермГАНИ, мы можем восстановить имена репрессированного по приказу №00447 в 1937 г. духовенства.
Альберт Махмудов,
научный сотрудник районного музея.
Примером типичной фабрикации тех лет является дело Бардымской мусульманской повстанческой организации. Оно было заведено в ходе «кулацкой операции» в августе 1937 г. на видных мусульманских деятелей, учителей, колхозников и единоличников, всего было арестовано 28 человек. Эта группа обвинялась в том, что составляла контрреволюционную организацию, действовавшую с 1930 г., которая ставила целью подготовку восстания в момент начала войны СССР с одной из капиталистических держав. В материалах дела указывалось, что в районе со времен гражданской войны осталось оружие, которое предполагалось использовать в момент восстания. Арсенал, по показаниям свидетелей, состоял из: «один пулемет, четыре ящика патронов и винтовок и 2-3 воза оружия», который, якобы, хранился в Краснояре. Одной из главных преступлений группы было «проведение подпольных собраний» с целью возвращения мечетей.
Анализ дела показывает, что основанием для отягощения приговора послужило ходатайство группы перед ЦДУМ г. Уфы о возвращении во 2 Краснояре мечети, отведенной под культурное учреждение, что «дискредитировало местную власть». Следует отметить, что по состоянию на 1 января 1937 г., из 64 культовых зданий функционировало лишь 7 мечетей и одна церковь в с. Печмень. В 1 и 2 Краснояре действовали 4 мечети, которые были закрыты 1 апреля 1937 г. по решению облисполкома, с соблюдением всех формальных требований и переданы под детские учреждения.
Дело было основано на противоречивых показаниях свидетелей и оперативных материалах. Формулировка обвинения была стандартной: ведение террористической пропаганды, развал колхозов путем организации вредительских актов и дезорганизации трудовой дисциплины, воспитание молодежи в контрреволюционном духе, популяризация фашистских идей. Актами вредительства служили примеры свидетельских показаний: против учителя Киекова Хамата — в поджоге школы в д. Батырбай, антисоветских высказываниях. На жителя д.Султанай Акманаева Нуруллу — о «выведении из строя льнотеребилки». Другой фигурант — Балтаев Кавый, уроженец д. Чалково, обвинялся в контрреволюционной агитации, в том, что находясь в «плену в Германии, учился в школе «Веснодорф», где от русского офицера получил предложение записывать жизнь в СССР. Вел среди колхозников агитацию, что в Германии крестьянам живется лучше, восхваляя фашистский строй». А жителю д.Султанай Кариеву Закию, бывшему мулле, выдвинули обвинение за фразу: «По новой конституции нам можно вступать в колхоз, вот теперь мы потихоньку развалим колхоз и перейдем к старому порядку». В обвинительном заключении не забыли указать участие в белом движении, наличие судимости, связь с выселенными кулаками, тем самым доказывая шпионскую деятельность организации.
Постановлением тройки УНКВД по Свердловской области от 15 сентября 1937 г. 26 из них были приговорены к расстрелу, двое — к 10 годам заключения. Через 20 лет, в 1958 г., все члены вымышленного дела были реабилитированы. В материалах о реабилитации указывалось на грубые нарушения, необъективность в допросах свидетелей и обвиняемых. Главный вердикт: «контрреволюционно-повстанческая организация фактически не существовала и проведение обвиняемыми антисоветской деятельности не доказано».
Как свидетельствуют архивные и полевые материалы, практически никто из мулл и священников, репрессированных во второй половине 1930-х годов, домой не вернулся. По архивно-следственных делам, хранящимся в ПермГАНИ, мы можем восстановить имена репрессированного по приказу №00447 в 1937 г. духовенства.
Альберт Махмудов,
научный сотрудник районного музея.
