И вновь приближается праздник, когда мы прославляем подвиг солдат, ведь они этого достойны.
Особенно тех, кто был непосредственным участником Великой Отечественной. Установлено немало памятников советским солдатам. А почему не установлены памятники вдовам тех солдат? Война закончилась, но трудности, голод остались. Живые – вернулись домой. У них началась мирная жизнь. Когда друзья на улице рассказывали о своих отцах, мы не спешили разделять с ними их радость, потому что дома, у наших матерей, было горе. «Война стала бедой для всех, но нас сделала несчастнее остальных — мы теперь сироты в этом мире», — плакала мама.
Нас переполняли смешанные чувства — и тоска по отцу, и мысли о том, как жить дальше, и зависть в какойто степени. Это ранило нас, наших матерей так глубоко, что запомнилось на всю жизнь. Они прождали всю войну… А потом… Те, кто вернулся, получали льготы, пенсии, которые росли ежегодно. В праздники 9 Мая, Великого Октября парами ходили в клуб. А о вдовах никто и не вспоминал, ни одной открытки в праздник.
Сейчас нам хоть открытки присылают. В такие дни они старались сидеть по домам, не глядеть в счастливые глаза остальных. И были среди этих вдов те, у кого было по 5-6 детей, и те, кто выйдя замуж, успел прожить с супругом лишь несколько дней.
Большинство из них жили, не зная мужской ласки. Те, кто был воспитан в мусульманских традициях, боялись предать память супруга.
Отрадно, что подвиг тех, кто вернулся, оценен по достоинству.
Так должно быть. А вот равнодушие к вдовам — это игра с человеческими судьбами. Ведь они жили, трудились достойно, вырастили детей, работали наравне с мужчинами. Не было такого, чтобы бросали работу со словами: «Все, устала, не могу», хотя неустанно жали по 30 соток вручную. Представьте, как непросто, тяжело было все это делать, не имея достаточного пропитания. Голод был нашим постоянным спутником. До сих пор в памяти моменты, как я стою с кружкой у двери, пока мама доила корову. «В семьях, где есть отцы, и корова молока больше дает, ведь они ей на зиму и сена заготовили. А нашей мы только солому можем дать», — говорила мама.
Молоко она уносила. Потом только узнала, что каждый год мы должны были сдавать по 200 кг молока, 200 штук яиц, 40 кг мяса. Мама, видя, что куры несут мало яиц, научила меня выслеживать, чтобы найти скрытые гнезда. С мясом было еще тяжелее. Возможности содержать теленка у нас не было, пенсию, что получала за меня, мама копила все лето, чтобы заплатить за мясо. Нас радовали тем, что пенсию нам присылает отец. Помню, как однажды Таслима со слезами ухватилась за деньги в руках мамы — Гульфариды-апа: «Это папа прислал мне с Хизбуллой, не отдавай». Наверное, нужно было отдать за мясо, или же заем. Когда подписывали заем, нам говорили: «Вы получаете пенсию, так что вам побольше запишем».Так как все продовольствие шло государству, то даже после войны голод продолжался до 1954 года. Когда прекратили собирать эти налоги, жить стало легче, наконец, стали питаться вдоволь.
Наши матери готовили нам разные вкусности, но бывало это редко. Паста, сваренная на пару из черемуховой муки, репа со вкусом сушеной груши, яичная катлама, пряники на сметанной пахте, которые посыпались сахаром. Яйца она отправляла с теми, кто ехал в Пермь, чтобы поменяли их на сахар. Мальчишки и девчонки, росшие без отца, забыв о голодном времени, стали трудиться еще усерднее. Мальчиков, которые с 10-11 лет работали на лошади, по достижению 15-16 лет отправляли на ФЗО. Двое ребят сбежали: «Русские мальчишки издеваются», — говорили они. За это их на 6 месяцев посадили в тюрьму. Не забыть, как рассказывала Зифа-апа про сына Шарибзяна, что после суда проплакала всю ночь. В 18-19 лет со слезами отправляли на лесоповал.
И в большинстве своем попадали туда дети без отца. Жили в одном бараке с мужчинами, валили лес.
Матери не умели ни читать, ни писать. Читать и писать ответы на письма приходилось «грамотным» людям – учащимся начальных классов.
И писали друг другу стихи о своих нелегких судьбах. Были талантливыми, хоть и уставали сильно времени унывать у них не было.
Весной молодежь отправляли на сплав. Там уже письма не писали.
«По три месяца в воде, так мы доплывали до Астрахани», — рассказывали они потом. Те, кто с малых лет рос в труде, были первыми помощниками матерей. Весной собирали полусгнивший картофель, дикорастущие растения. У нас на полях такой картошки оставалось мало, поэтому ходили за ней аж на поля Чермоды. Ведь уже осенью, под светом луны, мы все собирали с близлежащих полей. Поэтому наше поколение не боится работы и трудностей.
В 1987 году мы с коллективом школы изучали историю села, в котором я проживаю последние 60 лет.
«Пусть солдатские жены никогда не останутся вдовами», — так назывался вечер, к которому мы готовились.
Зачитали письмо Илькаева Нуримухаммата: «Береги детей. Дрова, наверное, закончились – используй доски от забора», — писал он. Все его дети выросли трудолюбивыми, не искали счастья на чужбине, остались в селе. Лишь старшая, создав семью, уехала. Шестая из детей, родившаяся после ухода отца на войну, за успехи в животноводстве стала депутатом области. И таких семей много.
Если сравнивать с нынешней жизнью на селе, желание детей того времени трудиться, выживать, поражает. У всех из них есть победы — в социалистических соревнованиях, многочисленные грамоты, добротные хозяйства. Даже без отцов солдатские вдовы вырастили достойных сыновей, дочерей, которые внесли вклад в восстановление и развитие страны. Солдаты воевали четыре года, а эти вдовы боролись всю жизнь, до ухода в мир иной. Многие из них не имели никаких льгот, поддержки. Война принесла им тяжелое испытание. Поэтому я всегда восхищаюсь их судьбами, тем, что они сделали, и уверена, что они достойны памятника.
Ризида ТУБАТОВА.
Искирь, Аклуши.