СУДЬБА героини моей статьи была нелегкой и полной разных событий — как она сама говорит «на целую книгу».
Столько всего пришлось на одного человека. Сейчас же Татьяна Ивановна Скрябина живет в теплой, уютной квартире, в январе ей исполнилось 85 лет.
И несмотря на свой почтенный возраст, у нее по-прежнему ясные ум и память.
— Я родилась в 1936 году в русской деревне Верх-Ашап, относившейся к Антуфьевскому Сельсовету — ее уж нет.
Мама умерла, когда мне было 6, а брату — полтора года. Очень хорошо помню то время. Мама лежала в постели, без сил. Есть было нечего. Беру с собой брата за ручку, с ним мы идем на луг недалеко от нашего дома. Одна ходить боялась. Собирали пикан столько, сколько могли унести. Потом варили его у соседей, так как была еще маленькой, не могла разжечь огонь сама. На всех получалось понемногу, чуть-чуть относила маме.
— Мама, пикан будешь кушать? спрашиваю.
— Поем, — спокойно отвечала она.
Очень тяжелые времена были. У мамы болели легкие. Отец работал лесником, далеко, и все же изредка приезжал домой. Однажды отец вернулся, когда уже стемнело. С собой принес сухой паек, завернутый в тряпочку.
— Катя, есть хочешь? — Да, хочу.
— Потерпи до утра. Сейчас уже поздно, растоплю печку утром, сказал он. Понятно, что он и сам устал.
Просыпаюсь ночью, чтобы узнать, как мама. «Мама дышит?» спрашиваю у отца. «Дышит», — отвечал отец. Так я просыпалась несколько раз. До утра мама все таки не дожила — она умерла. Голод, нет лекарств, нет одежды и обуви.
Маму, которой было около 40 лет, спасти нам так и не удалось. У брата был рахит. Старшая сестра 1932 года рождения сама себя кормила — жила в прислугах в деревне Тауш, где смотрела за детьми. Старший брат работал на маслозаводе в селе Юговское, зарабатывал себе изготовлением деревянных ящиков. Оттуда мы носили поесть патоку в бидонах.
Лишь благодаря этому, наверное, и не умерли с голоду.
Вскоре отца призвали в трудовую армию. Из жалости нас с братом приютили в деревне Шеино, где я в одной семье смотрела за детьми.
Через некоторое время нас отдали в детский дом, жили сначала в Краснояре, затем в Сарашах. Затем отец вернулся и забрал нас. Женился вторично, на соседке. Мачеха относилась к нам хорошо. Мне было лет 11-12, когда она брала меня с собой на жатву в соседнюю деревню. За работу платили зерном. Рада, что мне удалось проучиться хотя бы 2 класса в селе Ольховка. Дальше учиться возможности уже не было.
Я была подростком, когда отец сказал: «Кормить мне вас нечем, помочь с учебой не смогу. Давайте, дети, сами себя кормите». Делать нечего, пошла пешком в Барду. Переправилась на пароме через реку Тулву и остановилась у тети. Она устроила меня нянькой у Екатерины Алексеевны, преподававшей английский язык в Бардымской школе. Затем ухаживала за детьми Анны Алексеевны, работавшей медсестрой в Бардымской больнице. Она же меня и устроила на работу в родильное отделение нянечкой в 1953 году, к тому времени я уже имела паспорт.
Много лет работала санитаркой в хирургическом, детском, инфекционном отделениях, на заслуженный отдых вышла, работая в офтальмологическом отделении. Вышла замуж, с супругом вырастили двоих сыновей, — рассказывает Татьяна Ивановна.
Очевидно, что подросткам военного времени пришлось несладко.
Нелегко было и после войны.
— В больнице не было воды. Воду брали из реки, возили ее бочками на лошадях. Коромыслом таскали на второй этаж. Потом пробурили скважину. Отопление было печное, дрова таскали. Деревянные полы мыли с использованием щёлока, песка. Работали с удовольствием. Мой стаж — 38 лет, стала ветераном труда.
Живу в Барде уже более 70 лет. Сейчас все хорошо. Спасибо Анне Алексеевне, которая помогала в трудные минуты моей жизни, А.П. Курочкиной, Т.Г. Тугумову, с которыми я работала вместе. Также добрым словом я вспоминаю своего мужа С.П.
Скрябина, за помощь в его похоронах очень благодарна К.С. Зиятову, — рассказывает моя собеседница.
Не зря говорят, что ума и терпения надо набираться у пожилых.
Поэтому для нас вы — пример.
Роза ГИЗЗАТУЛЛИНА.
Фото Ибрагима Тимганова
